Нисей сразу возненавидел эту скамейку в парке. Сколько же времени он провел на ней, дожидаясь, пока в школе закончатся занятия, и Аояги Рицка пойдет домой. Жизнь Бойца всегда представлялась ему немного другой. Теперь он постоянно чувствовал себя героем шпионского боевика, в котором никогда не хотел сниматься. Он не видел смысла в слежке за кем бы то ни было. Но Сеймей даже слушать не хотел его доводов. За Агацумой Нисей следить не мог, и поэтому Сеймей заставлял его следить за Рицкой, и на основании этих данных делал свои глубокомысленные выводы о тех, с кого нельзя было спускать глаз. Сначала Нисей просто ходил следом, стараясь не очень скучать. Но его отчеты были Сеймею не интересны. Он задавал миллион вопросов, на которые у Нисея не было ответов, и это в конце концов надоело, и он стал следить по-настоящему, входя во вкус, уже замечая мельчайшие подробности, выхватывая суть происходящего, находясь на приличном расстоянии. Но на скамейке тоже приходилось сидеть долго, а Нисей никогда усидчивостью не отличался. Он был способным учеником, схватывал материал на лету, но ходить в школу не любил, ему намного интереснее была улица, на которой жизнь била ключом, и сидеть на месте было некогда. Как-то незаметно для себя он стал ладным подростком, а черные дилнные волосы, которые ему было просто лень стричь, и цепкий взгляд темных глаз приковывали взгляды. И, стараясь быть всегда в курсе событий его небольшого района, он чувствовал себя всесильным, пока в туалете его не заперли старшеклассники. Глумиться над собой он не позволил, чуть не убив зачинщика этого гнусного мероприятия. Ярость плескалась в нем с такой силой, но дело было сделано, и вернуть ничего было нельзя. Его в этот день забрали в кутузку. И пока его обидчик лежал в реанимации, душа в той сырой и темной камере наполнялась мраком. С этого дня он изменился. Из школы его выгнали, а родители по вечерам за стенкой долго перешептывались, ломая голову над тем, куда же его "такого" теперь определить. Лежа в соседней комнате, он слышал обрывки разговора, и вот чаще других слов стала повторяться фраза "Семь лун". И он понял, что его судьба решена, что жизнь рушится и никогда не будет такой, какой бы он хотел ее видеть. Когда оказалось, что "Семь лун" - это школа, Нисею стало противно. Теперь он знал, что не приживется ни в одной школе, потому что везде есть люди, и ему всегда будет суждено с ними бороться. И, тем не менее, первое время в школе ему даже нравилось. Знания он схватывал на лету, и шестое чувство подсказывало, что то, чему учат в этой школе, очень пригодится в будущей жизни. Единственное, что не нравилось Нисею – тот факт, что он Боец. Долгими бессонными ночами он пытался решить для себя, кем бы ему хотелось быть больше. И у Жертвы, и у Бойца было столько своих, особых преимуществ и недостатков, что обессиленный этими мыслями, он засыпал, так и не найдя ответа. И однажды к нему забежал маленький паренек из соседней комнаты. Нисей не помнил его имени. Он никогда не запоминал имен, всегда готовый уйти, не попрощавшись. Паренек сказал, что сейчас в зале для тренировок проходит бой, на который стоит посмотреть. Двери в зал обычно были плотно закрыты, но сегодня словно был какой-то сбой в системе. Нисей и этот мальчишка вместе приникли к маленькой щелочке, и Акамэ увидел такое, о чем мечтал всегда. С каким же упоением смотрел он на этот бой. Какая выверенная точность приказов Жертвы, и как прекрасно, буквально с полуслова Боец наносит точные удары! Это была совершенная пара, и Нисей понимал это, неимоверно страдая от зависти. Теперь он знал точно, что Жертвой ему не стать никогда. Но подчинение такой Жертве он бы не воспринял как унижение, нет. И тихонько спросив мальчика, что это за пара, услышал ответ - Beloved. Оторвавшись от полуоткрытой двери, он, ошеломленный и опустошенный, вернулся в свою комнату. С того дня он стремился разузнать об этой паре все, а еще стал искать встречи с Жертвой Beloved, обычное, мирское имя которого было Аояги Сеймей. Он и представить себе не мог, что скажет, когда окажется лицом к лицу с Сеймеем, но одно Нисей знал точно: если их встреча не состоится, он будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь. Когда же, наконец, они встретились, Акамэ был потрясен тем, что ничего говорить было не нужно. Они стояли друг против друга, чувствуя натяжение нити. Так как это ощущение нельзя было спутать ни с каким другим, оба очень долго молчали, не понимая, почему так происходит. А потом на некоторое время, не говоря ни слова, разошлись по своим жизням, чтобы встретиться через несколько лет снова и уже никогда не расставаться…. Очнувшись от воспоминаний, Нисей понял, что с момента окончания занятий в этой треклятой школе прошло довольно много времени, и все дети уже разошлись. - Черт, - выругался Нисей и отправился к дому младшего Аояги. Нужно было проверить, вернулся ли тот домой. Да, слежка никогда не была его сильной стороной. И вряд ли станет.
Не зная, сколько времени потерял, Нисей решил срезать дорогу. В этом парке он знал один короткий путь напрямик, правда, через кусты, но медлить было нельзя, все-таки приказ нужно было выполнять. Может он догонит Рицку, и, если повезет, узнает что-нибудь ценное. Стараясь как можно более грациозно выбраться из кустов, он зацепился-таки ногой за какую-то ветку, и уже теряя терпение, дернул ногой и вылетел из кустов, чуть не налетев на школьника, так некстати оказавшегося рядом. В две секунды разглядев его, Нисей снова про себя выругался. Это был Рицка. Сегодня не везло просто катастрофически. "Сеймей будет в ярости", - почему-то с удовольствием подумал Нисей. Нужно было срочно решать, что делать. Можно просто извиниться и пройти мимо. А можно познакомиться, ведь рано или поздно это все равно произойдет. И будет лучше, если Нисей заранее будет хоть что-то знать о своем противнике. И, если случится невероятное, и ему все-таки сегодня повезет, он может узнать нечто, что оправдает его оплошность в глазах Сеймея. - Ну вот, мы и встретились, - начал Нисей, склонив голову и сквозь ресницы рассматривая маленького мальчика, стоявшего перед ним. - Можно сказать, свершилось неизбежное. Я - Боец твоего брата. И Нисей протянул ему руку, но не для рукопожатия, а для того, чтобы Рицка увидел тонкие чуть видные бувкы у него на руке, составляющие так хорошо известное им двоим имя.
Как только Рицка обреченно спросил: - А от меня тебе чего надо? - и при этом так знакомо пригнул уши, Нисей понял, что сэкономит кучу времени, если скажет напрямик: - Мне нужно знать, чего ты не можешь, чего не умеешь, чего боишься. Но мне почему-то кажется, что тебе будет неинтересно об этом говорить. - Нисей, довольный своим ответом, позволил себе улыбнуться. - Ну, а если серьезно, знакомиться с тобой не входило в мои планы, - Нисей с ухмылкой кивнул на кусты, - но раз уж так вышло, можно извлечь из сложившейся ситуации пользу. Сказав это, он вопросительно посмотрел на мальчишку, теперь уже ставшего очень похожим на Сеймея. На изучение противника всегда отводится слишком мало времени, и нужно успеть ухватить самое главное. Опущенный подбородок, глаза, спрятанные за челкой, прижатые к голове и чуть отведенные назад уши, жест, неуловимо напоминавший Сеймея. Но было что-то в этом пареньке, что разительно отличало его от брата, и в эти так быстро пролеташие минуты, нужно было обязательно уловить, в чем же состояло это отличие. Для Нисея стоявший напротив мальчик быстро перестал быть просто младшим братом его Жертвы. Он очень скоро впал в азарт, знакомый любому Бойцу: поиск слабых мест противника. И его уже не интересовало, что Рицке всего 12 лет, и он уже не задавался вопросом, как мог Агацума Соби стать Бойцом этого ребенка. Пусть над этим ломает голову Сеймей. Пока что нужно было решить задачку поважней. Он уже знал, что не расскажет Сеймею об этой встрече. Вот сейчас, он перекинется еще парой фраз, рандеву нужно будет спешно сворачивать, и он очень надеялся, что за это время подцепит на крючок то самое важное, что ему нужно знать о его враге. - Я предлагаю тебе небольшую, но выгодную сделку в честь нашего неожиданного знакомства. Ты мне говоришь что-нибудь, что мне могло бы пригодиться в будущем. А я тебе. И никому ни слова, что мы встречались. Идет?
- Я слежу за тобой, потому что мне приказал Сеймей, - чуть помедлив, сказал Нисей. Отвечая на вопрос, он прикидывал, что было важней, то что Рицка расписался в собственной беспомощности, или то, как изменилось его лицо, когда он произносил имя Сеймея? Ах, какой это был соблазн - принять эту наивную детскую откровенность. Поверить в то, что младший Аояги - несчастный ребенок, признавшийся только что в своем бессилии. Но Нисей уже увидел нить. Она окутывала мальчика коконом, делая его недоступным не только для слов, но и для других видов воздействия. У Рицки действительно был Боец. Нисей разозлился вдруг на себя за то, что чуть было не попался в сети непростительной глупости. То, что эмоции - наше оружие против нас самих, Акамэ знал давно. И теперь, смешанные без разбору - зависть, ревность, жалость, они разрушали все, что с таким трудом было построено. Совсем по-новому Нисей посмотрел в лицо Рицки. Почувствовав в нем достойного противника, но не признав себя побежденным, Нисей продолжил начатую речь: - Но знает ли он, зачем заставляет меня это делать? В твоей жизни изо дня в день повторяется одно и то же, уж я-то знаю. И если бы Сеймей хотел, то давно бы мог все это изменить.
- Каждый из нас чья-нибудь собачка. В человеческом обществе так принято, - Нисея совершенно не зацепила эта колкость. Задело совершенно другое. Как только вслух кто-нибудь произносил имя Агацумы Соби, он вспоминал, что у его Жертвы было прошлое. И быть Бойцом Сеймея становилось очень неприятно. А теперь, разглядывая спину младшего Аояги, он видел, что прошлое на его глазах превращается в будущее. И он решил во что бы то ни стало не допустить, чтобы оно наступило. Он этому помешает, но не сейчас. Потому что ему уже окончательно надоела эта встреча, и он боялся, что не сможет скрыть от Сеймея своего мрачного расположения духа. Потому что Рицка плакал. И Нисей почти чувствовал себя в этом виноватым. Он обошел Рицку и, нагнувшись, заглянул ему в лицо. Не было никакой игры, не было притворства. Не было игрока, умело ведущего игру. У Нисея просто разыгралось воображение. И в благодарность за то, что Рицка все-таки оказался маленьким, беспомощным и жалким, Нисей решил его подбодрить. - Знаешь, мне есть чем тебя порадовать, - сказал он, придавая своему голосу театральную таинственность. Он умел заставлять себя слушать. Нисей сделал паузу, и даже подушечки пальцев стало покалывать от ощущения собственного превосходства при виде Рицки, который прислушиваясь, ловил каждое слово. - Сеймей решил по кирпичикам разобрать Школу Семи лун. Так что не переживай, тебе не придется в ней учиться. И первый, кому, ой, как не поздоровится - будет всеми нами горячо любимый Минами Рицу. И Нисей радостно улыбнулся, пытаясь убедить и себя и Рицку, что конфликт исчерпан. Ведь им нечего делить. У каждого из них есть то, что не нужно другому. И было похоже, что сегодня им двоим ничего больше не остается, как верить в этот самообман.
-
-
31.05.2008 в 17:21Сначала Нисей просто ходил следом, стараясь не очень скучать. Но его отчеты были Сеймею не интересны. Он задавал миллион вопросов, на которые у Нисея не было ответов, и это в конце концов надоело, и он стал следить по-настоящему, входя во вкус, уже замечая мельчайшие подробности, выхватывая суть происходящего, находясь на приличном расстоянии.
Но на скамейке тоже приходилось сидеть долго, а Нисей никогда усидчивостью не отличался.
Он был способным учеником, схватывал материал на лету, но ходить в школу не любил, ему намного интереснее была улица, на которой жизнь била ключом, и сидеть на месте было некогда.
Как-то незаметно для себя он стал ладным подростком, а черные дилнные волосы, которые ему было просто лень стричь, и цепкий взгляд темных глаз приковывали взгляды. И, стараясь быть всегда в курсе событий его небольшого района, он чувствовал себя всесильным, пока в туалете его не заперли старшеклассники. Глумиться над собой он не позволил, чуть не убив зачинщика этого гнусного мероприятия. Ярость плескалась в нем с такой силой, но дело было сделано, и вернуть ничего было нельзя.
Его в этот день забрали в кутузку. И пока его обидчик лежал в реанимации, душа в той сырой и темной камере наполнялась мраком. С этого дня он изменился. Из школы его выгнали, а родители по вечерам за стенкой долго перешептывались, ломая голову над тем, куда же его "такого" теперь определить. Лежа в соседней комнате, он слышал обрывки разговора, и вот чаще других слов стала повторяться фраза "Семь лун". И он понял, что его судьба решена, что жизнь рушится и никогда не будет такой, какой бы он хотел ее видеть.
Когда оказалось, что "Семь лун" - это школа, Нисею стало противно. Теперь он знал, что не приживется ни в одной школе, потому что везде есть люди, и ему всегда будет суждено с ними бороться. И, тем не менее, первое время в школе ему даже нравилось. Знания он схватывал на лету, и шестое чувство подсказывало, что то, чему учат в этой школе, очень пригодится в будущей жизни. Единственное, что не нравилось Нисею – тот факт, что он Боец. Долгими бессонными ночами он пытался решить для себя, кем бы ему хотелось быть больше. И у Жертвы, и у Бойца было столько своих, особых преимуществ и недостатков, что обессиленный этими мыслями, он засыпал, так и не найдя ответа.
И однажды к нему забежал маленький паренек из соседней комнаты. Нисей не помнил его имени. Он никогда не запоминал имен, всегда готовый уйти, не попрощавшись. Паренек сказал, что сейчас в зале для тренировок проходит бой, на который стоит посмотреть. Двери в зал обычно были плотно закрыты, но сегодня словно был какой-то сбой в системе. Нисей и этот мальчишка вместе приникли к маленькой щелочке, и Акамэ увидел такое, о чем мечтал всегда. С каким же упоением смотрел он на этот бой. Какая выверенная точность приказов Жертвы, и как прекрасно, буквально с полуслова Боец наносит точные удары! Это была совершенная пара, и Нисей понимал это, неимоверно страдая от зависти. Теперь он знал точно, что Жертвой ему не стать никогда. Но подчинение такой Жертве он бы не воспринял как унижение, нет. И тихонько спросив мальчика, что это за пара, услышал ответ - Beloved. Оторвавшись от полуоткрытой двери, он, ошеломленный и опустошенный, вернулся в свою комнату.
С того дня он стремился разузнать об этой паре все, а еще стал искать встречи с Жертвой Beloved, обычное, мирское имя которого было Аояги Сеймей. Он и представить себе не мог, что скажет, когда окажется лицом к лицу с Сеймеем, но одно Нисей знал точно: если их встреча не состоится, он будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь.
Когда же, наконец, они встретились, Акамэ был потрясен тем, что ничего говорить было не нужно. Они стояли друг против друга, чувствуя натяжение нити. Так как это ощущение нельзя было спутать ни с каким другим, оба очень долго молчали, не понимая, почему так происходит. А потом на некоторое время, не говоря ни слова, разошлись по своим жизням, чтобы встретиться через несколько лет снова и уже никогда не расставаться….
Очнувшись от воспоминаний, Нисей понял, что с момента окончания занятий в этой треклятой школе прошло довольно много времени, и все дети уже разошлись.
- Черт, - выругался Нисей и отправился к дому младшего Аояги. Нужно было проверить, вернулся ли тот домой. Да, слежка никогда не была его сильной стороной. И вряд ли станет.
-
-
31.05.2008 в 17:21Стараясь как можно более грациозно выбраться из кустов, он зацепился-таки ногой за какую-то ветку, и уже теряя терпение, дернул ногой и вылетел из кустов, чуть не налетев на школьника, так некстати оказавшегося рядом. В две секунды разглядев его, Нисей снова про себя выругался. Это был Рицка. Сегодня не везло просто катастрофически. "Сеймей будет в ярости", - почему-то с удовольствием подумал Нисей. Нужно было срочно решать, что делать. Можно просто извиниться и пройти мимо. А можно познакомиться, ведь рано или поздно это все равно произойдет. И будет лучше, если Нисей заранее будет хоть что-то знать о своем противнике. И, если случится невероятное, и ему все-таки сегодня повезет, он может узнать нечто, что оправдает его оплошность в глазах Сеймея.
- Ну вот, мы и встретились, - начал Нисей, склонив голову и сквозь ресницы рассматривая маленького мальчика, стоявшего перед ним. - Можно сказать, свершилось неизбежное. Я - Боец твоего брата.
И Нисей протянул ему руку, но не для рукопожатия, а для того, чтобы Рицка увидел тонкие чуть видные бувкы у него на руке, составляющие так хорошо известное им двоим имя.
-
-
31.05.2008 в 17:22- А от меня тебе чего надо? - и при этом так знакомо пригнул уши, Нисей понял, что сэкономит кучу времени, если скажет напрямик:
- Мне нужно знать, чего ты не можешь, чего не умеешь, чего боишься. Но мне почему-то кажется, что тебе будет неинтересно об этом говорить. - Нисей, довольный своим ответом, позволил себе улыбнуться. - Ну, а если серьезно, знакомиться с тобой не входило в мои планы, - Нисей с ухмылкой кивнул на кусты, - но раз уж так вышло, можно извлечь из сложившейся ситуации пользу. Сказав это, он вопросительно посмотрел на мальчишку, теперь уже ставшего очень похожим на Сеймея.
На изучение противника всегда отводится слишком мало времени, и нужно успеть ухватить самое главное. Опущенный подбородок, глаза, спрятанные за челкой, прижатые к голове и чуть отведенные назад уши, жест, неуловимо напоминавший Сеймея. Но было что-то в этом пареньке, что разительно отличало его от брата, и в эти так быстро пролеташие минуты, нужно было обязательно уловить, в чем же состояло это отличие.
Для Нисея стоявший напротив мальчик быстро перестал быть просто младшим братом его Жертвы. Он очень скоро впал в азарт, знакомый любому Бойцу: поиск слабых мест противника. И его уже не интересовало, что Рицке всего 12 лет, и он уже не задавался вопросом, как мог Агацума Соби стать Бойцом этого ребенка. Пусть над этим ломает голову Сеймей. Пока что нужно было решить задачку поважней. Он уже знал, что не расскажет Сеймею об этой встрече. Вот сейчас, он перекинется еще парой фраз, рандеву нужно будет спешно сворачивать, и он очень надеялся, что за это время подцепит на крючок то самое важное, что ему нужно знать о его враге.
- Я предлагаю тебе небольшую, но выгодную сделку в честь нашего неожиданного знакомства. Ты мне говоришь что-нибудь, что мне могло бы пригодиться в будущем. А я тебе. И никому ни слова, что мы встречались. Идет?
-
-
31.05.2008 в 17:22что было важней, то что Рицка расписался в собственной беспомощности, или то, как изменилось его лицо, когда он произносил имя Сеймея? Ах, какой это был соблазн - принять эту наивную детскую откровенность. Поверить в то, что младший Аояги - несчастный ребенок, признавшийся только что в своем бессилии. Но Нисей уже увидел нить. Она окутывала мальчика коконом, делая его недоступным не только для слов, но и для других видов воздействия. У Рицки действительно был Боец. Нисей разозлился вдруг на себя за то, что чуть было не попался в сети непростительной глупости.
То, что эмоции - наше оружие против нас самих, Акамэ знал давно. И теперь, смешанные без разбору - зависть, ревность, жалость, они разрушали все, что с таким трудом было построено. Совсем по-новому Нисей посмотрел в лицо Рицки. Почувствовав в нем достойного противника, но не признав себя побежденным, Нисей продолжил начатую речь:
- Но знает ли он, зачем заставляет меня это делать? В твоей жизни изо дня в день повторяется одно и то же, уж я-то знаю. И если бы Сеймей хотел, то давно бы мог все это изменить.
-
-
03.06.2008 в 00:12Он обошел Рицку и, нагнувшись, заглянул ему в лицо. Не было никакой игры, не было притворства. Не было игрока, умело ведущего игру. У Нисея просто разыгралось воображение.
И в благодарность за то, что Рицка все-таки оказался маленьким, беспомощным и жалким, Нисей решил его подбодрить.
- Знаешь, мне есть чем тебя порадовать, - сказал он, придавая своему голосу театральную таинственность. Он умел заставлять себя слушать. Нисей сделал паузу, и даже подушечки пальцев стало покалывать от ощущения собственного превосходства при виде Рицки, который прислушиваясь, ловил каждое слово.
- Сеймей решил по кирпичикам разобрать Школу Семи лун. Так что не переживай, тебе не придется в ней учиться. И первый, кому, ой, как не поздоровится - будет всеми нами горячо любимый Минами Рицу.
И Нисей радостно улыбнулся, пытаясь убедить и себя и Рицку, что конфликт исчерпан. Ведь им нечего делить. У каждого из них есть то, что не нужно другому. И было похоже, что сегодня им двоим ничего больше не остается, как верить в этот самообман.